Во время Гражданской войны железнодорожники после рабочего дня отработали еще 10 часов в ночь на субботу и отремонтировали 3 паровоза. Эта идея была подхвачена другими рабочими, и уже в мае 1919 года по всей стране прошла целая волна субботников, на которых рабочие показали немыслимые ранее достижения производительности труда. В статье «Великий почин» В.И.Ленин приводит примеры такой производительности:

«5 токарей в 4 часа сделали 80 валиков. Производительность по сравнению с обычной 213%. 20 чернорабочих в 4 часа собрали старый материал в количестве 600 пудов и 70 вагонных рессор, по 3 /г пуда весом каждая, всего 850 пудов. Производительность по сравнению с обычной 300%.»

 [ ?]
Столь высокую производительность, конечно, сложно было бы удержать постоянной. Это был своего рода рекорд, напряжение всех сил. Тем важнее, что этот «рекорд» рабочие ставили не за деньги, а в качестве бесплатной помощи своему государству.

Мысля в марксистских понятиях, Ленин видел в субботниках «ростки коммунизма», «переход к новой трудовой дисциплине» (Ленин В. И., «Великий почин», Полн. собр. соч., 5 изд., т. 39). Но был ли субботник таким невиданным ранее явлением?

Откроем социологическое исследование А.Н. Энгельгардта «12 писем из деревни», написанное в 70-80-х гг. XIX века. В письме третьем Энгельгардт описывает работу «из чести»: «Работа «на чести», толокой, производится даром, бесплатно; но, разумеется, должно быть угощение, и, конечно, прежде всего водка. Загадав рубить капусту, чистить бураки и пр., Авдотья приглашает, «просит» баб притти на «помочи». Отказа никогда не бывает: из каждого двора приходит по одной, по две бабы, с раннего утра. Берут водки, пекут пироги, заготовляют обед получше, и если есть из чего, то непременно делают студень — это первое угощение. «Толочане» всегда работают превосходно, особенно бабы, — так, как никогда за поденную плату работать не станут. Каждый старается сделать как можно лучше, отличиться, так сказать. (выделено нами – прим. Авт.) Работа сопровождается смехом, шутками, весельем, песнями. Работают как бы шутя, но, повторяю, превосходно, точно у себя дома. Это даже не называется работать, а «помогать».»

Бесплатная работа «из чести», в качестве помощи, широко применялась русским крестьянством задолго до революции. Как и на ленинских субботниках, трудящиеся показывали на ней более высокую производительность и качество, чем во время обычной работы за плату. Но главное, на такую работу крестьяне выходили и тогда, когда за деньги работать даже не стали бы.

Энгельгардт описывает случай, произошедший с ним в первую же весну его жизни в деревне. Разливом реки у него размыло плотину и испортило дорогу. По его расчету, работа по починке дороги оценивалась в 30 рублей, которые он и предложил соседним крестьянам. Однако крестьяне запросили очень высокую цену – 100 рублей, иначе наотрез не соглашались работать. Один крестьянин объяснил ему, что крестьяне не хотят работать за деньги, но готовы сделать это «из чести», для установления добрососедских отношений:
« — Конечно, цена хороша, да мужик-то «из чести» скорее сделает. Да позвольте, вот я сам: за деньги совсем не поеду на такую работу, а «из чести», конечно, приеду, да и много таких. «Из чести» все богачи приедут; что нам значит по человеку да по лошади с двора прислать? время теперь свободное, — все равно гуляем.
— Постой, но ведь хозяйственные же работы полевые все на деньги делаются?
— Хозяйственные, то другое дело. Там иначе нельзя.
— Не понимаю, Степан.
— Да как же. У вас плотину промыло, дорогу попортило — это, значит, от Бога. Как же тут не помочь по-соседски? Да вдруг у кого — помилуй Господи — овин сгорит, разве вы не поможете леском? У вас плотину прорвало — вы сейчас на деньги нанимаете, значит, по-соседски жить не желаете, значит, все по-немецки на деньги итти будет. Сегодня вам нужно плотину чинить — вы деньги платите; завтра нам что-нибудь понадобится — мы вам деньги плати. Лучше же по-соседски жить — мы вам поможем, и вы нас обижать не будете. Нам без вас тоже ведь нельзя: и дровец нужно, и лужок нужен, и скотину выгнать некуда. И нам, и вам лучше жить по-соседски, по-божески».

Нам, выросшим на западной политэкономии, как и Энгельгардту, непонятно, почему крестьяне отказались от денег, но охотно работали «из чести». 

Для этого необходимо пояснить, что общества можно разделить на два типа: производящие для существования (общества незападного типа, традиционные) и производящие меновые стоимости (общества западного типа, рыночные). О рыночном обществе мы поговорим в следующей статье. Сейчас же рассмотрим общества незападного типа, к которым относились и дореволюционная Россия, и СССР.

В таких обществах действует правило, выведенное А.В. Чаяновым в работе «Теория крестьянского хозяйства»:

В традиционном обществе люди работают не с максимальной производительностью труда, а лишь настолько интенсивно, чтобы их семья достигала социально приемлемого уровня. Чем больше потребителей приходится на каждого работника в семье, тем интенсивнее каждый работник будет трудиться. В семьях, в которых много маленьких детей, но мало взрослых, работники могут трудиться в 2 раза больше, чем в семьях, где много взрослых, но мало детей. Вот почему зажиточные крестьяне у Энгельгардта не видели смысла в работе за деньги – ведь социально приемлемый уровень уже был достигнут ими.

 
Рис.1. Правило Чаянова.

Правило Чаянова действует в любом обществе незападного типа. Однако если бы это правило действовало в незападном обществе всегда и без исключений, то само общество не смогло бы существовать. У него не было бы излишков продукции, перераспределяемых для содержания социальных институтов, для коллективной деятельности. И даже поддержать своих жителей в неурожайные годы такое общество было бы неспособно. Общество, которое не создает излишков и не перераспределяет их, легко распадается. Его члены не видят смысла в объединении, поскольку никаких функций защиты от различных угроз такое общество не выполняет.

Антрополог Роберт Карнейро пишет, что общины примитивных народов распадаются из-за внутренних раздоров гораздо раньше, чем деление станет необходимым из-за недостатка земли и прочих ресурсов в окрестностях деревни: «Я бы хотел поспорить, что фактором куда большей важности являлась легкость и частота распада деревень, не связанная с жизнеобеспечением [т. е. с техническими приемами жизнеобеспечения].. . Легкость, с которой это явление происходит, наводит на мысль, что деревни редко могут получить шанс так увеличить свое население, что оно окажется тяжелой нагрузкой для несущей способности земли,» (цит. по М.Салинз, «Экономика каменного века»).

Напротив, большой излишек продукции, перераспределяемый в общественных интересах, способствует стабильности и росту общества. Антрополог Д. Мало так пишет об этом: «Короли [высшие вожди отдельных островов] практиковали сооружение складов, в которых хранилась пища, рыба, тапа [одежда из коры], malo [мужские набедренные повязки], па-ус [женские набедренные повязки] и всевозможные другие товары. Эти склады были построены Калаимоку [главный управляющий вождя] как средство сохранить согласие и предотвратить разбегание. (…) люди думали, что в складах есть еда, и слушались короля. Как крыса никогда не оставит сундука, в котором, по ее мнению, есть еда, люди никогда не оставят короля, пока думают, что в его складе есть еда».

читать всю новость...